Выехав вечером 29.04 из Питера поездом, прибыл я рано утром в Вологду (см. справку) (см. фото). Оставил вещи в камере хранения. Обошел за день все достопримечательности этого, весьма богатого на оные старинного русского города (куда Иван Грозный, вообще, хотел столицу Руси перенести) - включая Прилуцкий монастырь (см. справку) (см. фото) (до которого от центра города - со смотровой колокольней и "Вологодским Кремлем" - или жел.дор.вокзала на автобусе ещё минут 30-40 ехать надо). А вечером, на большом автобусе уже поехал в городок Кириллов - возле которого, в лесу и заночевал.
   
    Весь следующий день 01.05 лил дождь. И лагерь я не снимал. А просто, налегке сходил на осмотр Кирилло-Белозерского монастыря (см. справку) (см. фото) (от которого сейчас весьма впечатляющая здоровенная крепость осталась на берегу большого озера).
   
    На следующий день 02.05 к обеду я вышел в район Горицкого девичьего монастыря (см. справку) (см. фото) (куда всё тот же легендарный царь наш, Грозный Иван, родственницу свою "любимую", княгиню Старицкую, во время оно сослал) - только ещё восстанавливаемого сейчас... но весьма красиво на берегу реки Шексна (чуть не километровой здесь ширины) расположенного. Помимо двух храмов, главной достопримечательностью и утишением для девиц в монастыре оном в настоящее время, похоже, является павлин - в центральной большой клетке живущий и, сразу видно, важнее настоятельницы тут всеми почитаемый... причем, отнюдь не только толпой его собственных павлиних (на серых индюшек более всего смахивающих - выглядывающих поминутно из специально для них выстроенного красивого, резного, деревянного терема... и отчетливо недовольных тем, что повелитель ихнего гарема, обихаживаемый постоянно всеми девицами монастырскими, на жен своих законных и внимания обращать не желает). В Никольском монастыре в г.Переславль-Залесский Ярославской обл. (где ещё один Горицкий монастрырь расположен) я видел, как тамошние монахини с подобным же трепетом душевным к рыбкам своим декоративным в пруду относились.
   
    Отсюда я пошел к месту бывшей Пустыни Нила Сорского. А к вечеру следующего дня вышел к Ферапонтовскому монастырю (см. справку) (см. фото) - тоже очень красиво стоящему на высоком, открытом холме, на берегу большого озере, возле небольшой деревеньки... сюда при батюшке Петра 1-го Алексее Михайловиче Тишайшем патриарх Никон был сослан... а сейчас распологается музей фресок Дионисия.
   
    Тут я и заночевал. А весь следующий день 04.05, после детального осмотра Ферапонтовского монастыря, потратил на выход к Каналу Герцога Вюртембергского (см. справку) (ныне Северо-Двинским называемому)... на берегу которого, весьма живописном, и заночевал.
   
    Первую половину 05.05 я прошел вдоль вышеназванного канала... после чего вышел к селу Никольский Торжок... и далее, вдоль озера Никольское двинулся на юг - в сторону жел.дор.ст. Кипелово.
   
    Весь следующий день я всё в ту же сторону пробирался по малооживлённым "большакам". Мимо хоть и типовых, но весьма живописных развалин многочисленных здесь деревенских кирпичных соборов 19 века.
   
    И в деревнях тех - тишина и покой. Настоящая "глубинка среднерусская". Ни собака не взлаит, ни курица не пробежит... Одни только девицы - любопытные, длинноногие и длинноволосые - как козы, бывало, бегать вокруг меня принимались (но не приближаясь, при том, на расстояние, ближе м.30 - чтоб я не смог, наверное, камнем до них докинуть). Глядя на них, я понял татар (За такой и не хочешь - погонишься. Древний инстинкт охотничий своё возьмёт. И только лишь цивилизованные, дисциплинированные, хладнокровные немцы способны были против такого устоять. Да и то, от греха подальше, старались сжигать оных "ведьмиц" где-нибудь в ихнем же сарае). А глядя на меня, вспомнил, похоже, про татар в деревеньке с симпатичным названием Неклюдиха и мужичонка... хлипкий совсем с виду, подвыпивший (что являлось, сразу видно, обычным его состоянием) - но вокруг коего бегало по двору штук 8 его детей разного пола и возраста (по-больше бы нам таких - и не вымирала бы русская нация). И совсем уж поднялся на "Священную Войну" - дабы не шлялись всякие там с непонятными целями по родным его лесам и болотам... но меня в тех болотах попробуй ещё догони - это даже не всякому медведю под силу.
   
    Затем, два дня лесами шел - в основном, напрямик по компасу. Лишь раз в день выходя к какому-нибудь хутору. К коему малозаметная колея от мест населённых шла совсем с другой стороны за км.30. И потому, хуторяне-дачники на меня (из дебрей - непролазных, по их мнению, диких и неизведанных - выходящего... и обратно в них же скрывающегося - с другой уже стороны от хутора) смотрели с суеверным почти ужасом.
   
    А вот жабы, наоборот... где какая ни то дорога или тропка и была - совокуплялись прямо на оной столь самозабвенно - что, чтобы не брать лишнего греха на душу (или, по крайней мере, на сапоги свои), приходилось всё время внимательно смотреть под ноги. Тем паче, что даже те жабособи, которые, в настоящий момент пребывая в одиночестве, ещё не были заняты непосредственно продолжением своего жабьего рода - ни в какую не желали хоть немного отступить передо мной... как панфиловцы под Москвой - предпочитая лучше погибнуть под гусеницами танков Гудериана (Или Гота? Хотя какая, на фиг, разница - под чьими гусеницами погибать. Главное, чтоб не Губермана), чем честью своей поступиться. Я, конечно, уважал этот их патриотический порыв. Но меня сюда, в отличие от Гудериана, никто не посылал со специальным заданием - давить всех встречных жаб. Так что пусть свой венец мученичества они приобретают как-нибудь уж без моей помощи.
   
    А в последний день этого похода, 09.05 - я с утра осмотрел старую, живописную, деревянную, кладбищенскую церковь в селе Захарьино. А затем, два озера обойдя и на берегу речки по-обедав, опять напрямик лесом к вечеру вышел уже к конечной цели своей - жел.дор.ст. Кипелово.
   
    - И ведь можно же хотя бы последние полдня по дороге, а не по лесу напрямик переться. Где, плюс ко всему, ещё и речка, судя по карте, имеется. Как ты её форсировать-то будешь? - устало (потому как давно уже понял, какое безнадежное это дело - меня от очередных авантюр отговаривать) ворчал, помнится перед последним обедом мой внутренний голос (И хорошо ещё, что один. А то раньше их у меня по 2-3 разных имелось. И когда они, плюс ко всему, начинали ещё и между собой спорить - мне оставалось при сём только присутствовать. Некоторые, конечно, это шизофренией назовут - отягчённой, к тому же, маниакальной страстью к неторенным тропам. Но оставим эти определения на их собственной совести).
    - А как Наполеон своим генералам говаривал: "Давайте, сначала, в сражение ввяжемся. А там, по обстановке судя, я вам конкретно уже и скажу - что делать нужно, чтобы победить".
    - Так врагов же в 5 раз больше! - хватались за голову генералы учёные.
    - Тем лучше... не придётся за ними шибко гоняться, чтобы победить. Это ж прелесть какая - когда враги сами в бой лезут.
    А вот когда у Наполеона у самого солдат стало в 5 раз больше, чем у его врагов - тут-то он войну и проиграл. И я его понимаю. Упаришься, такими толпами командуя, так - что о врагах уже просто некогда думать станет. А толпы эти ещё и жрать хотят всё время, спать, жалование получать. Так бы всех и по-убивал собственными руками.
   
    А в самом уже Кипелово, возле одного из домов местных, многочисленных, деревенских дремала на солнышке собака, по прозвищу "Злая Собака" (что было крупными буквами написано на табличке - в обнимку с которой она и спала)... попираемая рыжими, наглыми (Или, просто, дурными?) куря'ми (по прозвищу "Кури")... которые толи, в отличие от хозяев своих, не верили слову написанному... толи читать не умели. Но я их вразумлять не стал (Хотя и шибко хотелось. Это у меня от отца, не иначе, проповеднический жар - который даже ворон постоянно летать пытается учить. Только, в отличие от отца, я, обычно, всё же останавливать себя успеваю). Помятуя, что, во-первых, во многой мудрости много и печали - так пусть уж живут они тут себе беззаботно и счастливо, пока могут. А во-вторых, может собака та тоже читать не умела. А тут и её, заодно, научишь - что её злою быть до'лжно. А она ту науку на мне же первом и прояви'т.